Смерть и Шинигами

[MirrorsPlague]

Фэндом: Hellsing, The Sandman (кроссовер)
Персонажи: Уолтер К. Дорнез, Смерть (Death of the Endless)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Мини, 23 страницы
Кол-во частей: 8


1. Первая встреча
Прислонившись спиной к наполовину обвалившейся стене, Уолтер подцепил двумя пальцами пачку американских сигарет из нагрудного кармана и выцедил оттуда сигаретку. Как сказал тот вояка: это единственное, чем я могу тебе помочь? Что ж, спасибо за помощь. Пусть и не самую приятную. Табак в этих дешевых палочках оставлял после себя неприятный привкус во рту.
Закурив, подросток выпустил в воздух колечко дыма и удовлетворенно улыбнулся. Нормальные мальчишки и девчонки его возраста считали курение чем-то «крутым», поскольку для них оно было запретным плодом, символом «взрослости». Уолтер считал курение просто способом расслабиться, сосредоточиться на неприятном привкусе дешевого табака, забыться на время и уйти мыслями подальше от безумного мира жестокости и нелицеприятных вещей. Хотя он не мог сказать, что ему не нравиться этот мир. В конце концов, он – юный Ангел Смерти, его ремесло – убийство, упокоение не мертвых, уничтожение чудовищ. Кем-то другим себя представить Уолтер не мог. «Хеллсинг» хорошо поработал над ним и его подготовкой, начав лепить это живое оружие с малолетства оного.
- Говорят, если будешь курить в этом возрасте, никогда не вырастешь.
Дорнез резко распахнул глаза и вскочил с земли. Обернувшись, он увидел сидящую на стене девушку. Та смотрела на него с легкой улыбкой на устах. Как он не услышал ее шагов? Как она туда забралась? Стоп, кто она вообще такая?
- Хотя ты сейчас выше своих сверстников, наверняка, - продолжила незнакомка рассуждать вслух.
Черные прямые волосы обрамляли бледное лицо с подкрашенными темной помадой губами и не менее темными глазами. От нижнего века правого глаза вниз была прорисована причудливая татуировка-узор: виток то ли растения, то ли просто кривой линии. Одета девушка была во все черное: узкая, доходящая до колен юбка, приталенный пиджак, из-под выреза которого проглядывалась белоснежная рубашка, туфли-лодочки на невысоком каблуке венчали ступни пары стройных ножек. Словом, ничем не примечательная внешность. Однако сравнить с кем-то эту девушку Уолтер не мог. Что-то мешало. Что-то не позволяло просто так окрестить ее «обычной». Шестое чувство стучалось в разум никак?
- Откуда ты взялась? – шинигами заметно напрягся, в любой момент готовясь выпустить нити.
- А. Да, так. Рядом дела были, - девушка с легкостью спрыгнула со стены вниз. Туфли не помешали ей ловко приземлиться на мягкую почву, что в очередной раз заставило Уолтера задастся массой вопросов.
Улыбаясь, незнакомка чуть приблизилась к подростку. Только сейчас мальчишка заметил украшение на шее девушки. На плотно прилегающей к шее черной бархатной ткани серебром красовался анкх.
«Это еще что должно обозначать?», - мысленно ухмыльнулся подросток.
- И какие же это дела? – занося одну руку за спину и готовясь в любой момент атаковать, усмехнулся Уолтер. – Кто ты вообще такая, что так просто разгуливаешь по полю боя?!
- Ну, думаю, я-то имею право здесь немного прогуляться. Так сказать, передохнуть, посмотреть, что твориться. Вот видишь, и тебя застукала за таким пагубным делом. Бросал бы ты курить. Не знаешь что ли, курение – медленная смерть, - девушка уперла одну руку в бок, наклонилась и погрозила в назидательной форме указательным пальчиком перед самым носом Уолтера, точно отчитывала его или хотела пристыдить.
Дорнез опешил от такого обращения.
- Да шла бы ты…кто бы ты там ни была! – отмахнулся мальчишка и злобно уставился на незнакомку своими синими глазами.
Девушка вскинула брови, ну точно оскорбленная в самых своих лучших чувствах девушка-машинистка.
Ох, и правда! В этом костюме она ничем не отличалась от работниц секретариата в штабе разведки! И как он сразу этого не заметил! Видимо отбилась от своих. Говорит без акцента, но явно не русская. Немка!
- Я повторю свой вопрос. Что вы забыли на поле боя, фрау? – сделав шаг навстречу девушке, подросток нахально схватил ее за ворот пиджака. Незнакомка была выше него, но ненамного, потому получился вполне угрожающим данный жест.
- Мертвых, Уолтер Кум Дорнез, - уже не таким легким, веселым голосом ответила девушка.
Мальчишка встрепенулся, но отпускать знавшую столь много девицу не собирался.
- Откуда, отвечай, откуда ты знаешь мое имя?! Ты работаешь на толстяка?! – он хотел было встряхнуть для убедительности своей угрозы девушку, но почувствовал, как на запястьях смыкаются чьи-то холодные руки, ее руки. Они были обжигающе ледяными и неестественно бледными. И что самое удивительное, она не приложила никаких видимых усилий, а Уолтер, меж тем, разжал пальцы и опустил облаченные в перчатки руки вниз.
- Откуда я знаю твое имя? – голос, Уолтеру захотелось сжаться в комок и закрыть глаза, только бы не слышать этот голос. Такой громкий в наступившей вдруг мертвой тишине, такой заполняющий собой все. – Вернее было спросить, как я могу знать и твое имя, и имя того солдата, что лежит за твоей спиной в трех метрах от нас, и даже имя этого странного создания, что пришло сюда в компании с тобой.
Сердце бешено колотилось. Да что ж за задание такое! Сначала встреча один на один с Капитаном, неравная схватка, теперь – это.
«Что за монстр прячется за этим обликом? Кто ты такая на самом деле?».
- Ой, да расслабься ты! – незнакомка невозмутимо легко улыбнулась, будто и не было того странного гнетущего давления, исходившего от нее минуту назад.
- Что ты такое? – хрипло спросил подросток.
- А ты еще не догадался? – девушка скрестила руки на груди и подмигнула Уолтеру.
Страшная догадка едва не заставила ноги мальчишки подкоситься.
- Быть не может, - прошептал Дорнез. – Мне это сниться, - покачиваясь, он отступил назад. Схватился руками за голову, протер глаза. – Ты…ты пришла за мной?
Девушка вздохнула:
- Нет. Я же сказала: я просто проходила мимо, прогуливалась. Ну, может, еще вот за ним пришла, - она указала на мертвого русского солдата позади Уолтера. – Хотя, знаешь, мне совсем не обязательно делать это именно так.
Дорнез заметно успокоился от ее слов. Слегка улыбнулся. Пусть и неуверенно.
- Глупо, - фыркнул он и потянулся к пачке сигарет. – А меня еще называют Ангелом Смерти.
- Не переживай, это же естественный страх, - ободряюще улыбнулась девушка. – Не было бы его, не хотелось бы жить, и что тогда остается? Существование. Как камень.
- Или как упырь, - усмехнулся подросток.
- Хм. Тоже верно, - казалось, девушка задумалась. – Понятие души к ним не соотноситься.
- А к вампирам?
- Применимо.
- Почему? Они же тоже не мертвые. То есть…
- Чудовища. Это уже совсем другое.
Уолтер кивнул. Она права. Упыри, что от них человеческого осталось? Даже мозг не работает так, как необходимо. Хуже, совсем не работает. Упыри – это простейшие. Вампиры - более сложный организм. Обманувшие смерть создания – вот, кто такие вампиры.
- Ладно, мне пора, - девушка развернулась.
- Погоди! – окликнул ее Дорнез. – Мы еще встретимся?
- Конечно, - улыбнулась девушка.
- Нет. Я имею в виду не так, - вертя в пальцах так и не прикуренную сигарету, замялся подросток.
- Я тоже. До встречи, Уолтер.
- До встречи. Смерть.
Он поднял взгляд. Ее уже не было.
- Ты с кем-то говорил, мальчишка? – наглый, насмешливый тон девичьего голоса и нахальное обращение к нему на этот раз не смогли заставить Уолтера обернуться к Алукарду с негодованием. Он даже не зашипел раздраженно, хоть «мальчишка» всегда произносилось язвительным тоном.
Дорнез закурил и спокойно отозвался:
- Нет. Я просто размышлял, какая дурацкая шапка у тебя на башке.

2. Литература
Снег хлопьями валил с неба и погребал под собой узкие улочки университетского городка. Городские службы же со стихией не справлялись, за ночь выпадало столько снега, что нельзя было не то, что пройти, даже не проехать на автомобиле. Кто-то уже начал высказываться, что Оксфорд превратился в оккупированный Ленинград. Шутка не прижилась, слишком мало времени прошло с событий, перевернувших человеческое представление о войне. Но, несмотря на разгулявшуюся в своих правах зиму, занятия в университете не отменяли. И город не лишился того, что представлялось кровью его сосудов – студентов.
Уолтер поднял воротник свитера до самого носа и поежился. Не то, чтобы ему было так холодно, но падающий на голову снег таял, стекал холодными каплями за шиворот одежды и неприятно холодил кожу. К тому же юноша забыл захватить с собой перчатки, и теперь был вынужден прятать руки в карманах куртки, при этом стараясь удержать под подмышкой кожаную папку с записями и пару книг. По дороге ему встречались знакомые преподаватели, однокурсники, кто-то предложил вечером заглянуть на Рождественскую вечеринку, пара девушек намекнуло: не хочет ли Уолтер пригласить их на эту вечеринку, - Дорнез уклончиво ответил им, что еще сам не решил, пойдет ли, и лишь избавившись от «поклонниц» осознал собственную ошибку; он не сказал «нет» и, тем самым, зародил в прелестницах обманчивую надежду. Уолтер вздохнул. Юность имела и свои плюсы, и свои минусы.
Шинигами не обманывался на свой счет, он знал, что красив: высокий, темноволосый, синеглазый, стройный, - просто мечта, а не парень; девушки уделяли ему максимум своего интереса и внимания, иногда Уолтер отвечал им взаимностью, чаще же – старался не думать о них. Сэр Артур расстался со своим вторым лучшим «оружием» не для того, чтобы Дорнез строил глазки милашкам с правильным прикусом и кутил ночи напролет. Конечно, сам сэр Хеллсинг воздержанием и в плане женщин, и в плане алкоголя не отличался, и вполне понял бы паренька, если бы застал того в объятьях какой-нибудь цыпочки, а вот Уолтер бы себя сам не понял тогда.
На горизонте замаячила еще одна пара воздыхательниц. Кажется, с одной из них Дорнез год назад успел-таки познакомиться близко, очень близко. Еще бы имя вспомнить ее.
- Кэтрин О’Райли, - его уверенно обняли под руку, поравнялись шагом. Голос, произнесший имя девушки был веселым, не звонким, но легким и воодушевляющим.
Уолтер, не замедляя шага, скосил взгляд на ту, что так нагло посмела вторгнуться в его личное пространство. Черные волосы были собраны в высокую прическу, несколько волнистых прядей обрамляли бледное лицо, рука в черной перчатке откинула одну из них с глаз; черное приталенное пальто защищало девушку от пронизывающего холодом до костей сильного зимнего ветра, черный шарф прикрывал шею, на стройных ножках были элегантные сапоги до колен.
Дорнез не сдержал улыбки, когда прошествовал со своей спутницей мимо удивленно смотрящих на них студенток.
- Люблю зиму. И праздники люблю. Красиво сразу становиться вокруг так, - улыбнулась девушка.
- Мимо проходила? – все-таки замедлил шаг Уолтер и улыбнулся своей спутнице. В прошлый раз он смотрел на нее снизу вверх, теперь – они поменялись ролями. Это веселило шинигами.
- Да. Решила заглянуть. Узнать, как дела. Побеседовать, - беззаботно отозвалась девушка.
- Как видишь, дела неплохи. Но курить я не бросил, - усмехнулся Дорнез. – Просто здесь нельзя курить на улице, - юноша вздохнул. А так порой хотелось затянуться, выпустить колечко дыма и довольно улыбнуться собственным мыслям.
Он обернулся к девушке. Та смотрела вперед и шла уверенно, скорее не за ним, а ведя его за собой, будто знала, куда Дорнез направлялся.
«А почему бы ей ни знать? Она же может быть где угодно».
- Читаешь Мильтона? – черные глаза встретились с синевой глаз шинигами. Пусть выглядела спутница Уолтера юно и под стать ему, в глазах можно было угадать насколько древняя, насколько непостижимая сила сейчас сопровождает человека, держит его под руку, улыбается ему по-дружески открыто.
- «Потерянный Рай». Мне нравится. Аллегория падения нравов, культуры, упрощение понятия души и обесценивание человеческой жизни, и борьба, схватка за лучшее, - Дорнез шумно выдохнул, прикрывая глаза. – Я словно разделяю участь одного из падших ангелов, оставаясь при этом человеком. Я хочу знать, но не хочу делиться.
- Если тебе так нравится литература, почему ты не сосредотачиваешь свое внимание на ней?
- Меня послали сюда учиться не литературе, хотя она и входит в программу курса. Нельзя назвать себя образованным, если не можешь отличить романтизм от сюрреализма в прозе.
- Послал учиться тебя твой, - девушка постаралась правильно подобрать слово, Уолтер вновь обратил на нее взгляд: она не изменилась, детали прически и одежды – пустое, но вот он сам преобразился, и физически, и духовно, и внешне, и внутренне, и, наверное, потому девушка сейчас вызывала в нем чувство некоего тепла, странного интереса. – Твой работодатель, - наконец, закончила свою мысль спутница.
- Да. Чтобы и дальше продолжать преданно и с честью служить семье Хеллсинг, я не должен уступать им в развитии интеллекта и манерах. Я должен быть не только солдатом, но и стратегом.
- Весьма предусмотрительно, - как-то пространно отозвалась девушка. – Однако литература намного интереснее! Человек вкладывает в каждое слово, в каждый оборот речи свою душу, частицу себя и времени, пытается донести до потомков послание, а они воспринимают его, зачастую, не так, как хотелось бы автору.
- Потому что не каждый автор может выразить послание четко и не завуалировано. Хотя, если человек будет обращаться к другим краткими, рубленными фразами, то язык обеднеет, станет не символом искусства, а просто инструментом. Коим он и является, по сути.
- Да, но разве инструмент не может быть красив? Даже молоток, вгоняющий гвозди до шляпок в дерево, может быть украшен резьбой на рукояти. Чем же сложнее инструмент, тем более изысканную форму он может принимать.
Уолтер придержал дверь, пропуская девушку в подъезд первой и обдумывая все сказанное ею.
- Даже если послание дойдет до потомков, - нагнал Дорнез свою спутницу у лестницы, - ты сама сказала, что мы зачастую воспринимаем его неправильно, то как же нам выяснить – верное наше толкование или нет?
- В этом суть человеческой природы и языка, - девушка остановилась на верхней ступеньке. – Вам предоставляется выбор. И, к тому же, верно сделанный вывод всегда ведет к более приятным последствиям.
Шинигами кивнул. Взгляд скользнул по броши на шарфе. В темном камне украшения был высечен анкх.
- Выпьешь со мной горячего шоколада? – с надеждой в голосе обратился он к девушке. Та в ответ грустно улыбнулась и покачала головой.
- В другой раз, обязательно. Я не забуду.
- Я знаю, - и все равно ему не хотелось мириться с ее таким скорым уходом. Почему?
- Хочешь совет? – наклонилась к Дорнезу девушка. Юноша пожал плечами. – Сходи на вечеринку. Вряд ли в будущем представиться еще такая возможность, - она подмигнула шинигами и выпрямилась. – До свидания, Уолтер.
- До встречи, Смерть.
Опять. Дорнез чертыхнулся в голос. Опять он упустил момент ее «ухода». Отвернулся всего на секунду, и вот – ее уже нет. Почему-то представить, что Смерть просто растворяется в воздухе, позиционировалось как мысль глупая и наивная, слишком наигранная.
- Ой, Уолтер, что ты тут делаешь?
Юноша обернулся на звук голоса с нотками удивления в тоне. Чуть ниже него на лестнице стояла Кэтрин О’Райли. Карие глаза с интересом смотрели на молодого человека.
«Погоди-ка, это же не мой корпус. Ты что издеваешься? Это ты меня сюда привела, слышишь?!».
- Я…эм, - Дорнез вздохнул, улыбнулся своим мыслям. Она его провела. Точнее говоря, он позволил ей себя провести. – Я хотел спросить, не хочешь пойти со мной на рождественскую вечеринку, Кэтрин?

3. Вампир
- Птицей Гермеса меня называют. Свои крылья пожирая, сам себя пленяю! – доносился с другого конца коридора голос Алукарда. Вампир вошел в раж и искренне наслаждался «мясорубкой». По-другому назвать эту миссию в одном из сиротских приютов Нью-Йорка язык не поворачивался.
Уолтер поправил монокль и отвернулся в противоположную от вампира сторону. Задачей Алукарда было уничтожить главного вампира, Дорнез же, ловко орудуя тонкими нитями, должен был прикрывать главное оружие «Хеллсинга». Но подумать только от кого «прикрывать» – от детей!
Приют «Хэппи Дей» (иронично) был одним из самых известных и больших на территории штата. Построенный во времена Великой Депрессии на деньги правительства и поддерживаемый финансированием многочисленных филантропических обществ, приют принимал детей со всех уголков страны, даже из-за рубежа. И всегда находил сироткам родителей. А если с подбором опекунов ребятишкам не везло, то и не беда; «Хэппи Дэй» обеспечивал своих питомцев всем: образованием, досугом, воспитатели проявляли заботу и ласку к своим подопечным, религиозная составляющая также присутствовала здесь; что самое удивительное – руководство приюта не пыталось перевоспитать ребенка с уже устоявшимся представлением о вероисповедании. Другими словами, мечеть или синагогу директор приюта не построил, но не запрещал детям придерживаться привычных устоев. Милый и добрый директор. Такой отзывчивый всегда, такой понимающий. Такой…мерзкий!
Уолтер взмахнул рукой, нити рассекли воздух с едва слышимым звуком, на зеленый ковер коридора упали куски тел нескольких подростков.
«Упыри. Он не пожелал делиться настоящим бессмертием со всеми. Он…».
«Уборщик» Хеллсинга стиснул зубы. Можно быть убийцей, можно не ведать норм морали, можно стать предателем, можно лгать и притворяться, но всегда есть некая черта, некий предел, перейдя который ты точно знаешь, что окончательно сжег все мосты по возвращению к человечности.
Когда они только прибыли с Алукардом в приют, директор встретил их у самого порога. Он говорил и говорил, и говорил. Он вещал о любви, о надежде, он улыбался и гладил рукой маленького упыренка, что пустыми глазами воззрился на оперативников «Хеллсинга»; вампир фанатично улыбался, что не оставляло сомнений: в стенах приюта не осталось ни единой живой и чистой души; кого не обратил этот урод - того опорочил, кого не сделал своим слугой – того сожрали.
«Ненавижу!».
На рукав белоснежной рубашки попала кровь еще одного встреченного Уолтером упыря. Девочка, на вид – не больше четырнадцати. Жалеть ее было бесполезно, она давно умерла, и оставлять ее в таком состоянии, значит проявить неуважение к самому своему ремеслу и к ней, лишившейся всего в один миг.
Из дешевого музыкального автомата, расположенного на первом этаже, раздавалась песня Джонни Барнетта «Тебе - шестнадцать». Дорнез, не убирая нити, подкинул в воздух сигарету, перехватил зубами, закурил. До слуха доносились глухие выстрелы.
«Добрался все-таки до урода. Задание выполнено, сэр Хеллсинг. Выживших нет. Не мертвые упокоены с миром».
Впереди скрипнула, отворяясь, одна из дверей детской спальни. «Уборщик» Хеллсинга приготовился к очередной схватке, однако из-за приоткрытой двери до него донесся голос.
- Забавная штучка, правда? – пауза. – Нет, Матильда не сможет сейчас подойти.
Мужчина заметно расслабился и направился к детской.
Единственным источником света в комнате служил ночник у окна. К стенам были приставлены детские кроватки. Над одной из них, опершись о заграждение руками, склонилась девушка. Черное платьице с узкой талией и широкой юбкой, что закрывала ноги до колен, ступни были обуты в легкие темные мокасины. Черные волосы, остриженные по линии подбородка, с одной стороны были подобраны и заколоты за ушком.
- Знаю, здесь немного прохладно, но, не волнуйся, скоро станет теплее.
Девушка перегнулась и взяла на руки нечто, завернутое в пеленки. Обернувшись, она улыбнулась к вошедшему в комнату Уолтеру.
- Познакомься, это Барри, - она опустила взгляд на младенца в своих руках. Тот улыбался и дергал ручками, пытаясь в забавной и ведомой только ему игре ухватить девушку за тонкую цепочку, на которой болтался небольшой кулон-анкх.
Дорнез убрал нити и, нахмурившись, посмотрел на ребенка.
- Он заражен? – сухо поинтересовался шинигами.
- Нет. Просто очень сильно замерз. Все забыли про него, - девушка позволила ребенку ухватить себя за палец. Раздалось «блюп!», что вполне могло означать радость на детском языке. – Не бойся, это Уолтер, - пауза. – Да, можно сказать, что он мой друг, - снова пауза. Девушка тихонько засмеялась. – Я скажу ему потом.
Мужчина удивленно уставился на неизвестно с кем беседующую девушку.
- С кем ты говоришь? – подходя ближе к парочке, поинтересовался Уолтер.
- С Барри, - подняла на него взгляд девушка. – Он говорит, что у тебя смешная жилетка, - она вновь опустила взгляд на младенца. – Не-а, мне нравится. Она ему идет, - минута тишины, девушка хмуриться, внимательно слушает только ей адресованные слова. – Хорошо, уговорил.
Уолтер вздрогнул, чуть не выронив изо рта сигарету от неожиданности, когда тонкие пальчики девушки потерли ему меж бровей.
- Вот так лучше. А то Барри говорит, что ты много хмуришься.
- Ты его слышишь? Младенца?
- Да. Почему бы и нет? Он тоже умеет говорить, просто не так, как другие.
- Если он не заражен, значит…
- Нет. Прости, - улыбка девушки исчезла, она покачала головой и развернулась. – Здесь было слишком холодно, - она уложила ребенка в кроватку и вздохнула.
Уолтер подошел к ней со спины, положил руки на хрупкие девичьи плечи и посмотрел на улыбающегося им обоим младенца.
- Он знает?
- Да.
- Но почему он не боится?
- Некоторые страхи появляются намного позже, а для него это не так уж и плохо. Отчасти, из-за того, что он просто не видел многого.
- Ненавижу, - процедил сквозь зубы шинигами.
Она же ничего не ответила. Поднесла руку и вынула из волос заколку, чтобы затем положить ее рядом с засыпающим мальчиком. По крайней мере, Уолтеру хотелось думать, что тот просто засыпает.
- Тебе и правда идет жилетка, - нарушила девушка тишину, легким, чуть насмешливым тоном. – Особенно к новой прическе. И все же, - она обернулась, едва уловимым движением плеч смахивая с себя руки мужчины. – Смешная жилетка, - уголки губ приподнялись в усмешке.
Уолтер хмыкнул и ответил на улыбку, скрестив руки на груди.
- Я - дворецкий, это моя форма.
- Черная рубашка подошла бы больше.
- Я подумаю над этим.
Дорнез протянул руку, чтобы пальцами убрать непослушную прядь с глаз девушки за маленькое бледное ушко.
- Ангел Смерти, что ты тут делаешь? – раздался позади громкий голос вампира. Уолтер резко обернулся.
- До свидания, шинигами, - будто кто-то прошептал ему на ухо, и мужчина вновь обратился взглядом к девушке. Только той и след простыл.
«Уборщик» Хеллсинга хмыкнул, прикрыл глаза и выпустил в воздух облачко табачного дыма.
- До встречи.
- Ты никак спятил, мальчишка? – рассмеялся Алукард.
- Ты закончил? – беспристрастным тоном обратился к нему Дорнез. – Тогда идем. Сэр Артур потребует отчета.

4. Желание
Сэр Артур проникся модой коктейльных вечеринок, и устраивал их, чуть ли не каждую неделю в особняке Хеллсингов. На мероприятие слетались все кому не лень: политики, бизнесмены, кинозвезды и музыканты. Известные модели, позирующие для каталогов женской одежды и белья, стремились попасть на подобные вечеринки, чтобы в полной мере вкусить «гостеприимства» сэра Хеллсинга. Тот их никогда не разочаровывал, стараясь угодить всем и каждой. Нередко на следующее утро Уолтер обнаруживал на ручке двери покоев хозяина галстук.
Дорнеза подобные вечеринки выматывали больше, чем все миссии по уничтожению нечести вместе взятые. В его обширный список обязанностей, помимо слежения за порядком и благосостоянием дома, входили теперь такие пункты, как разработка тем вечеринок, обеспечение гостей закуской и выпивкой, подготовка дополнительных развлечений для гуляющей публики, отсеивание подвыпивших гостей и их выдворение за пределы территории особняка, удерживание на расстояние от сэра Артура девиц, «что не пришлись по вкусу» (если выражаться словами господина). И все бы хорошо, да только этим и ограничивалась с недавних пор вся работа «уборщика» Хеллсинга, Ангела Смерти, шинигами.
Еще одной плохой новостью и гвоздем в крышку гроба Уолтера стало заточение Алукарда. Подробностей, к своему стыду, дворецкий не знал, просто однажды сэр Артур пригласил Уолтера к себе в кабинет, протянул ему ключ и с неестественным для него серьезным видом и голосом наказал: запереть подвал особняка покрепче и никого туда не впускать. В особенности – никого оттуда не выпускать. Дорнез, как всегда, почтительно поклонился и заверил, что исполнит приказ хозяина. Тем же вечером, Уолтер нарушил данное им обещание.
Зрелище было то еще. Прикованный к стене, истощенный почти до суха, с седыми волосами, Алукард больше походил на куклу, нежели на угрозу всему не мертвому.
- Что ты наделал? – спросил тогда Уолтер. Ответа не последовало. Вампир даже не пошевелился. И дворецкий ушел. Запер дверь каземата Великого Графа. А ключ убрал в ящик письменного стола у себя в комнате.
И понеслись дни за днями, вечера за ночами. Утром - хлопоты по уборке дома и сада, днем - приготовления к вечерним празднествам, вечером – тенью скользить меж знатных персон и отдавать приказы нанятым на время официантам, ночью – убирать последствия вечеринки, выпроваживать засидевшихся гостей, искать презервативы и шампанское для сэра Артура. Уолтер начал молиться всем мыслимым богам, чтобы сэр Хеллсинг нашел для него какое-то иное занятие. Сойдет даже шпионаж за «Искариотом». Не столь давно образованный отдел Ватикана вызывал массу сомнений и подозрений у второго главного оружия организации «Хеллсинг».
- Какой милый молодой человек! – одна из гостей, то ли телеведущая, то ли начинающая актриса, навалилась на Уолтера всем телом. Лишь развитая ловкость шинигами не дала ему уронить при этом столкновении поднос с бокалами, в которых было разлито шампанское и сухой «мартини». – Тебе та-а-ак идет костюм дворецкого, - изрядно подвыпившая женщина обвила шею Дорнеза руками. – У тебя красивое лицо. Хочешь, я похлопочу и пробью тебе дорогу на телевиденье?
- Спасибо, мэм, не стоит, - вежливо и спокойно ответил дворецкий.
- Ну, не смущайся. Такой милашка не должен гнить в официантах, - подмигнула женщина.
- Мадам Маркс? – женщину окликнула странного вида гостья. Длинное платье кроваво-красного цвета подчеркивало бледность кожи. Желтые узкие глаза смотрели на разыгравшуюся сцену «соблазнения» с усмешкой. Коротко стриженые волосы источали тошнотворный аромат аэрозольного лака. – Ипасамия, ваш новый продюсер, - незнакомка протянула руку, и женщину тотчас, будто ветром, оторвало от дворецкого.
- О, как приятно познакомиться.
Обе дамы обошли Уолтера стороной. Так как подобные эксцессы случались сплошь и рядом, и чуть ли не каждый день, то Дорнез не придал происшествию никакого значения.
- Наверное, мне стоит после поблагодарить сестру-брата, - девушка сняла с подноса пару бокалов и улыбнулась, встав перед Дорнезом. – Выпьешь?
Черные волосы были собраны в длинный хвост. Тонкая фигурка скрывалась под свободной черной рубашкой и брюками-клеш. На длинной цепочке блестел металлический анкх, величиной с ладонь.
- Я работаю, - не без ноток сожаления в голосе ответил Уолтер.
- Не думаю, что твоему хозяину сейчас так необходима именно твоя помощь, - девушка отошла в сторону и кивнула по направлению к столу с закусками. Сэр Артур с бокалом «мартини» в руках о чем-то оживленно беседовал со своим старым другом Айлендзом и незнакомой Уолтеру женщиной.
Дорнез покачал головой, но все же всучил поднос с напитками первому, пробегающему мимо официанту.
- Идем. Покажешь мне сад, - просияло лицо девушки.
В одну руку взяв бокал с шампанским, вторую галантно предложив своей спутнице, шинигами повел девушку к дверям террасы.
- Так, та женщина с желтыми глазами тебе знакома? – спросил он, когда они вышли на дорожку, огибающую особняк по периметру.
- Да. Это Сестра-Брат Желание. Она любит бывать на подобных мероприятиях. Правда, сомневаюсь, что она поняла, какую услугу мне оказала.
Уолтер нахмурился.
- Не бойся, на этот раз, я здесь просто за компанию. Приглядываю за Ней.
- Она опасна?
- Как сказать. Насколько может быть опасным желание, по-твоему?
Дорнез пожал плечами, затем на краткий миг задумался, мотнул головой. Нет, какой смысл было думать, будто она не догадается об этом, будто не знает всего?
- Желания очень опасны, - ответил он, наконец. – Иногда они опасны для самого страждущего, иногда для тех, кто его окружает.
Девушка едва заметно кивнула.
- А иногда желания заставляют страдать других несправедливо, - вздохнул Уолтер, припоминания такой аспект, как страсть и похоть.
Они остановились у развилки, одна часть дорожки выводила обратно к парадному подъезду, вторая – вела в парк.
- Осталось не так долго мучиться, - лукаво улыбнувшись, подмигнула мужчине девушка. Тот вопросительно на нее посмотрел. – Женщина, с которой он говорил.
- Нет. Нет! – Уолтер дернул рукой, шампанское вылилось из бокала девушки. – Прости.
- Ничего страшного. Все равно, я больше люблю молочные коктейли.
Дворецкий покачал головой и беззвучно рассмеялся.
- Ты удивительна.
- Кто бы мог подумать, да? – усмехнулась девушка.
- Но, все равно. Не верю. Такого…это…
- Каждый человек, рано или поздно, решает остепениться. А он, между прочим, старше тебя. Годы проходят, здоровья не прибавляется. И, несмотря на всю свою безалаберность, ему не так уж и плевать на дело семьи. Это его желание.
Уолтер выдохнул:
- Потому он запер Алукарда в подвале, теперь я понимаю.
Мужчина поднял взгляд. Девушки не было. Ушла? Не попрощавшись? Он огляделся, облегченно вздохнул, когда заметил ее возле обвитой плющом беседки.
- У таких, как ты, бывают желания? – спросил шинигами, присаживаясь на скамью рядом с девушкой.
- Иногда. Нечто похожее на «желание», - смотря прямо перед собой, ответила она. – На мой взгляд, правда, это скорее похоже на надежду. Чаще – на уверенность.
- И в чем ты уверенна сейчас?
Девушка повернулась к мужчине, как-то странно посмотрела на него, словно увидела нечто, ведомое лишь ей одной.
- В своем брате, шинигами, - она поднялась. – Горячий шоколад и молочный коктейль, - усмехнулась девушка. - Долги растут.
- Ты не забыла, - улыбнулся Уолтер.
- Я никогда не забываю.
- Я знаю.
- Уолтер!
- До свидания, мой ангел.
- Уолтер!
- До скорой встречи.
- Уолтер! Вот ты где! – сэр Артур Хеллсинг ворвался в беседку. – Ты что тут торчишь?!
Дворецкий медленно поднялся со скамьи. Отряхнул с пиджака невидимые пылинки.
- Вам что-то нужно, сэр? - с самым невозмутимым видом, спросил Дорнез.

5. Время
- Как тебя зовут? - маленькая девочка с выгоревшими на солнце светлыми волосами во все глаза уставилась на мальчишку одного с ней возраста. Песочный замок, разделявший их, был сейчас некоей нейтральной территорией для переговоров.
- Макс, - улыбнулся мальчик, в свою очередь внимательно рассматривая девчушку. – А тебя?
Девочка хотела было назваться, но вовремя прикусила язычок. Опять будет смеяться, если сказать правду.
- Анна, - соврала Интегра, при этом покраснев до кончиков ушей. Уолтер всегда учил ее, что лгать – нехорошо. – Давай дружить! – выпалила девочка.
- Давай! – мальчик протянул Интегре второе ведерко с песком.
Уолтер наблюдал за происходящим со стороны, удобно расположившись за столиком летнего кафе и читая книгу. Шестилетняя Интегра была его и радостью, и головной болью. Милая девчушка чаще видела дворецкого, нежели собственного отца, и нередко, засыпая под рассказываемую Уолтером сказку, шептала в полудреме: «Спокойной ночи, папочка».
Дорнез улыбнулся. Она опять соврала о своем имени. Еще бы! Артур всегда отличался особым чувством юмора и вкусом, и то, как он окрестил дочь, повергло в шок половину высшего общества Англии, другая половина обозначенного общества учтиво промолчала. Айлендз долго ругался и спорил с Хеллсингом по этому вопросу, протестовал, только так ничего и не добился. Глава Круглого Стола Протестантских Королевских Рыцарей даже обратился за поддержкой к шинигами. Да только что тот мог возразить своему господину? Это его ребенок, его плоть и кровь, следовательно, сэр Артур имеет полное право называть девочку так, как душа просит.
- Ваша дочка? – Уолтер отнял взгляд от книги. За соседним столиком сидела женщина средних лет, также наблюдавшая за игрой детей в песке. Видимо, мать этого Макса.
- Внучка, - ответил дворецкий, нагло солгав. В отличие от шестилетней Интегры, Уолтер не видел греха в том, чтобы приукрасить действительность, и уж тем более он не краснел.
- Симпатичная девчушка. Вырастет – станет настоящей красавицей, - подперев рукой голову, вздохнула женщина.
«Станет, станет. Если пойдет в отца, то точно станет. Хотя, что я говорю? Она уже копия Артура».
- Вы совсем не похожи на дедушку, - продолжала одностороннюю беседу женщина.
- Благодарю, - с вежливостью отозвался Дорнез. Комплимент его порадовал, потешил самолюбие стареющего слуги.
- Наверное, вам такое часто говорят.
Уолтер неопределенно пожал плечами. Пока он просто пытался уловить смысл данной беседы: был ли это обычный, ничего не значащий разговор, или мать Макса флиртовала с ним, или же напрашивалась сама на комплимент?
«Давай, Уолтер, напряги свои дипломатические навыки и ответь завуалированным оскорблением. Может тогда она даст тебе дочитать».
- Нет, вы только посмотрите, - мужчина поднял вновь взгляд на собеседницу. Та смотрела на что-то, находящееся за его спиной. – Опять эти подростки со своей ужасной музыкой.
Уолтер обернулся. В паре метрах от кафе, у изгороди, отделявшей пешеходную дорогу и проезжую часть от пляжа, разместилась группка молодых людей. В основном подростки, юноши и девушки, от четырнадцати до шестнадцати лет. Все в черных причудливых одеждах: порванных джинсах, майках; с выкрашенными в черный же цвет волосами, у кого-то поставлены ирокезы, где-то прически больше напоминающие воронье гнездо, но, видимо, сейчас такая мода, на полный кавардак на голове. Внизу забора стоял проигрыватель, из которого доносилась музыка вполне танцевального ритма, но депрессивного содержания в плане текста. Молодые люди беседовали, танцевали, смеялись. Никакой враждебности от них не исходило. Однако мать Макса, судя по ее комментариям, была иного мнения.
- Вместо того чтобы шататься да детей пугать, лучше бы за уроки сели, - женщина покачала головой. – Из-за таких вот, простите, бунтарей, мы порой лишний раз на улицу не выходим. А вас они не беспокоят? - соизволила женщина спросить мнения Уолтера.
- Нет. Нет, не беспокоят. Признаться, и не встречали мы их никогда.
- Повезло, значит. Дурной пример подают они нашим детям, вот что я скажу, - дворецкий решил промолчать, пусть и не разделял мнения достопочтенной госпожи. – Ох, безобразие только какое, а? – Дорнез вздохнул, вновь оборачиваясь, дабы улицезреть, что же на этот раз стало причиной негодования женщины. – Как бедрами виляет-то, пф!
Из динамиков доносилось: «Касота, Касота уничтожается страной, нашей нацией», а девушка, двигаясь в такт музыки, пританцовывала и улыбалась. Черные длинные волосы были взлохмачены, облегающая тело черная майка подчеркивала изгиб груди и талии, узкие кожаные брюки обхватили собой стройные ножки. На длинном шнурке, обвязанном вокруг шеи, болтался увесистый анкх.
- Бесстыдство самое настоящее, - фыркнула женщина.
- Да, - отозвался Уолтер, улыбаясь и наблюдая за девушкой, которая смеялась и радовалась чему-то вместе с другими подростками-бунтарями.
Вот она закружилась, остановилась, покачнулась, так как потеряла равновесие, рассмеялась вновь, смахнула с глаз волосы, пожала несколько рук, закивала и ловко перескочила низкую ограду.
Уолтер подозвал скучающего в дневную смену официанта.
- Молочный коктейль, - официант кивнул и поспешил исполнять заказ. Мать Макса удивленно уставилась на своего собеседника.
- Ух, - поравнявшись со столиком Уолтера, выдохнула девушка. – Это было…очень даже, - ее улыбка была заразительной, счастливой, но явно не радовавшей сидящую за соседним столиком женщину. – Никогда не думала, что кто-то начнет брать в название группы такие символичные понятия и события. Но мне нравится, - девушка разместилась рядом с шинигами. Поймав на себе взгляд женщины, она улыбнулась той и радушно произнесла: Доброго дня!
Женщина фыркнула и отвернулась. Девушка пожала плечами.
- Нравится их мода? – спросил Дорнез.
- Да. В конце концов, приятно быть немножко популярной, - подмигнула ему девушка.
Уолтер добродушно улыбнулся, разглядывая сидящую рядом с ним. Она не изменилась за эти годы, как и всегда. Менялся стиль одежды, прически, а вот лицо, цвет этих самых одежд, возраст, который принимала на себя она, - оставались неизменными. И вот рядом с ней, молодой и привлекательной, сидит он – стареющий, седеющий и дряхлеющий. Его время не щадит.
Мужчина отвернулся, чтобы не смотреть на девушку, не предаваться таким мрачным мыслям и дабы удостовериться: Интегра не убежала исследовать весь пляж, прихватив с собой новоявленного друга.
Официант поставил перед девушкой высокий бокал из плотного стекла, в который был налит коктейль. Вершину бокала венчал зонтик и половинка клубники. Девушка уставилась на угощение перед собой, затем усмехнулась и, потянувшись из-за стола, поцеловала Уолтера в щеку. Шинигами округлил глаза.
- Спасибо, - шепнула девушка, улыбаясь.
- Я не забыл, - не в силах оторваться от темных глаз, тоже шепотом произнес Дорнез. Рука непроизвольно прижалась пальцами к месту поцелуя.
«Теперь не мыть эту щеку остаток жизни?»
- Макс, мы уходим! – женщина за соседним столиком вскочила с места и принялась собирать сумку с детскими игрушками.
- Но мама…
- Живо, молодой человек!
Девушка откинулась на спинку стула и покачала головой.
- Если бы мы так встретились лет тридцать назад, никто бы ничего не сказал, - вздохнул Уолтер.
Девушка вопросительно вскинула бровью.
- Юная дева и старик – не слишком красиво смотрится со стороны. Даже если они просто ведут беседу.
- Ты считаешь себя стариком?
- Почти. Осталась парочка лет до официального объявления, - мужчина пригладил волосы. – Время играет не в мою пользу.
- Однако тебе отпущено достаточно много его, и я не чувствую усталости в твоем теле и душе. Наоборот, сердцем ты все так же молод, все такой же мальчишка, каким был в первую нашу встречу, - девушка сняла половинку ягоды с бокала. – Тебя смущает не собственное старение, а то, что ты не в силах это предотвратить.
Уолтер ничего не ответил. Она была права, как и всегда. Он не боялся старости, он страшился самого факта умирания, медленного и постепенного, когда он не сможет более контролировать свое тело полностью, когда постепенно один за другим будут отказывать органы и все, что останется от прославленного Ангела Смерти – бледная тень былой легенды.
- Можно быть юным обликом своим, но иметь очень старую душу. Это намного сложнее. Я знаю. Я видела такое.
Дорнез поднял взгляд на стоявшую рядом с ним девушку.
- Время не играет ни с кем. Оно не враг и не друг. Не вини его за свои собственные ошибки и за то, что происходит у тебя в душе. Просто знай, что ничто не вечно и бесконечность относительна. У всего есть свое начало и свой конец.
- Даже у тебя?
Девушка не ответила, протянула только на ладони ягоду. Та стала черной и сухой.
- До свидания.
- До встречи.
Интегра подбежала к столику и уселась на стул, на котором всего мгновение назад сидела девушка.
- Ой, что это? – светлые глаза удивленно уставились на молочный коктейль.
- Вы себя сегодня хорошо вели, миледи, поэтому заслужили угощение, - тепло улыбнулся Уолтер.

6. Горячий шоколад
Особняк погрузился в тишину. Противоестественную, гнетущую тишину. В коридорах не горел свет, все комнаты были опечатаны, главный вход в особняк оставили зиять огромной дырой на пороге в ночь. Большая часть особняка была недоступна для прохода до сих пор. И не потому, что никто не озаботился убрать тела, их давно вынесли на задний двор и накрыли брезентом, просто стены впитали в себя столько крови и смрада разлагающихся трупов, что невольно забредший в эти коридоры человек мог запросто задохнуться.
В подвале особняка царил непроглядный мрак. Там, в одном из некогда бывших казематов, в кресле с высокой спинкой сидело чудовище. Сидело и улыбалось. Двумя этажами выше, в своем кабинете, не зажигая настольной лампы и отворив окно, дабы выветрить удушливую вонь гниющей крови, находилась Интегра. Глава «Хеллсинга» смотрела на накрытые плотной тканью трупы и теребила в пальцах сигариллу. В ушах до сих пор звенело от выстрелов. Не тех, что сотрясали особняк при атаке, а тех, которые раздавались после, когда она сама нажимала на курок и довершала гибель своих людей, своих соратников.
«Харконнен» Виктория приставила к стене у входа на кухню, сама села за небольшой стол и уставилась в одну точку на поверхности темного дерева. Забавно, но только кухня полностью не пострадала от нападения упырей и братьев Валентайн. Все здесь было чисто, все цело, стекла окон не выбиты, кафель не разбит в крошку, нигде нет крови или ошметков мяса, пахнет даже приятным чем-то, шоколадом. Полицейская подняла взгляд и увидела стоящего у плиты Уолтера. Старик что-то помешивал в небольшом котелке.
- Уолтер, что вы делаете? – говорить, просто говорить, обо всем и ни о чем, заполнить тишину и не думать о случившемся.
- Делаю горячий шоколад, мисс Серас, - будничным тоном отозвался дворецкий. Дракулина улыбнулась. Никогда бы не поверила, если бы сама не увидела, что этот символ спокойствия и выдержки, на самом деле такой искусный убийца, быстрый, ловкий и беспощадный. – Будете? – Дорнез развернулся к ней.
- Вы же знаете, я не ем человеческую пищу, - пробурчала полицейская.
- Вы можете просто нюхать. Аромат ведь вам не противен?
Приятная теплота читалась в его глазах, участие. Виктория мотнула головой.
- Нет, аромат приятный очень.
Уолтер взял две кружки и разлил по ним горячий напиток.
- Зефирку? – поинтересовался он.
Серас не сдержала улыбки:
- Нет, спасибо.
Так они и сидели, помешивая в кружках приятный, согревающий шоколад. Виктория вдыхала аромат. Уолтер, время от времени, пригубливал напиток.
- Уолтер, вы кого-то ждете? – шинигами мысленно одернул себя, едва услышал вопрос девушки.
- Нет. С чего вы взяли, мисс Серас?
- Вы постоянно оглядываетесь, то есть, не глазеете…я хотела сказать, - Виктория вздохнула, подбирая правильно слова. – Изучаете комнату?
Дворецкий опустил взгляд. Ложкой помешивая шоколад в своей кружке, он ответил:
- Просто вспомнилось кое-что. Наверное, сейчас об этом уже глупо думать.
- А что вспомнилось? – Виктория еле сдержалась, чтобы не закричать. Он должен говорить, он должен рассказать, все-все рассказать ей, лишь бы не оставлять ее наедине с тишиной, лишь бы не отдавать на растерзание причиняющим столько боли образам.
- Моя юность и одно негласное обещание, - грустно улыбнулся старик.
- Это связано с девушкой? – Серас догадалась, какую глупость позволила себе сморозить и тотчас затараторила: Ой, простите, простите, Уолтер. Я это не нарочно. Расскажите. Расскажите, пожалуйста. Я буду молчать.
Шинигами прикрыл ладонью рот, сдерживая смех.
- Уолтер, - обиженно протянула Виктория.
- Простите, мисс Серас. Это все шоколад. Эндорфины, - дворецкий сделал глоток, затем продолжил. – Это…это не связано с девушкой, мисс Серас. Пусть иногда мне и хотелось думать иначе. И вряд ли я смогу вас обрадовать хорошей длинной историей, поскольку ее просто нет.
- Жаль, - полицейская начала ковырять ложкой по дну кружки. – Знаете, Уолтер, кажется, нервы у меня все-таки сдали.
- Почему вы так решили, мисс Серас?
- Когда мы, - Виктория вздохнула, - когда мы собирали тела и выносили их во двор, мне почудилось, будто я кого-то увидела в одном из проходов. Мало ли, может упырь недобитый, нельзя было рисковать. Вы помогали сэру Интегре дойти до кабинета, а я решила проверить, - Виктория не поднимала глаз, а потому не заметила, как внимательно и напряженно слушает ее дворецкий. – Направилась в сторону движения и точно вижу – тень мелькнула. Я за ней. Она от меня. И так, пока не дошли до неосвещаемой части особняка.
- И что же было дальше? – Уолтер с трудом подавил в голосе дрожь.
- Ничего. Показалось мне.
Шинигами опустил голову.
- Идите в подвал, мисс Серас, вам надо отдохнуть. Я навещу миледи, - дворецкий поднялся из-за стола, прихватывая с собой обе кружки.
Виктория просидела на кухне еще пять минут, надеясь на продолжение разговора. Так и не дождавшись больше внимания к себе со стороны дворецкого, дракулина вышла из-за стола, взяла в руки верное оружие и направилась в подвал. Уолтер прав, ей нужно отдохнуть, забыться сном. Дорнез же чуть подогрел напиток на медленном огне; когда тот стал теплым, налил его в небольшую чашечку из фарфорового сервиза, аккуратно поставил ее на блюдце, затем на поднос и только после всех этих действий направился к кабинету госпожи Интегры. Немного «счастья» ей сейчас не повредит.
Дворецкий, привычным жестом удерживая на одной руке поднос, второй рукой дернул за ручку двери. Та медленно открылась и явила старику странного вида картину.
На краю рабочего стола Интегры сидела девушка, рядом с самой госпожой, положившей голову на стол и явно спящей, стоит мужчина: лица его не видно, фигура спрятана под плащом, но обращенные к Уолтеру глаза сверкают точно звезды. Вот и девушка обратила на вошедшего в кабинет дворецкого внимание.
- Спасибо, Морфей, - улыбнулась она мужчине с глазами-звездами.
- Сестра, - показалось ли Уолтеру, или в одном этом слове, действительно, было столько приятного, успокаивающего тепла, что хотелось закрыть глаза и погрузиться в мир прекрасных грез.
- Идем, - из полузабытья шинигами вывел голос девушки. Она взяла его под руку и повела за собой прочь из комнаты.
Шли в молчании. Шли до самой кухни. Только там, закрыв за собой дверь и прислонившись к дереву лбом, девушка пояснила увиденное Дорнезом.
- Она спит, не беспокойся. Спит и видит приятные, греющие сердце сны. Сейчас это ей очень необходимо. Впереди ждет нелегкий путь. Много смертей.
Девушка обернулась. Лицо ее было беспристрастным, глаза совсем почернели и смотреть в них было невыносимо тяжело и опасно, казалось можно провалиться в эту бездну и не найти пути назад.
- Горячий шоколад?
Уолтер чуть склонил голову.
- Приятно пахнет, - прошептала девушка, опуская голову и прикрывая глаза.
Шинигами взял в руки чашку, что ранее предназначалась Интегре, и подошел к девушке.
- Спасибо, - произнесла та, однако чашку в руки так и не взяла. Уолтер замер на месте, боясь даже дышать сейчас. – Мне пора.
- До…
- Нет, - она посмотрела на старика и грустно улыбнулась. – Сейчас нет смысла прощаться.
Она просто исчезла. Вот стояла перед ним, в каких-то паре сантиметрах от него, а через секунду - ее нет. Уолтер вперил взгляд в несчастную кружку горячего шоколада. Что означает «нет смысла»? Неужели его раскроют раньше, чем все произойдет?

7. Ангел Смерти
Кап, кап, кап. Капельница. Со странным раствором. Им сейчас накачивают его тело. Как же сложно открыть глаза, можно лишь полагаться на слух теперь.
«Даже перед лицом зла, я не могу столкнуться с болью, я не могу быть одинок, я люблю маски», - доноситься до слуха. Приятная танцевальная мелодия, депрессивный текст. Нет, это мираж. Это все сон. Стоит только качнуть головой, сосредоточиться на песне, и он перестает ее слышать. И вновь тишина. И только звук капельницы. Хотя, вполне возможно, у Дока просто кран течет в подсобке умывальника.
«Сейчас! В горах и расселинах будет завтра славная битва!», - что за бред? Теперь он словно слышит тоненький голосок Ван Винкль, напевающий свою идиотскую оперу. Несчастная дурочка. Возомнила себя Каспаром и понадеялась, что встреча с Самаэлем не состоится. Интересно, о чем она думала в последнюю минуту, когда Алукард протыкал ее тело собственным мушкетом девушки, а затем разевал полную зубов пасть и начинал пить кровь. Пить? Уолтер даже сквозь сон улыбнулся. Нет, Алукард не «пьет», он пожирает все.
Кап, кап, кап. Звук порядком начал раздражать шинигами. Он открыл глаза и потянулся на операционном столе, попытавшись сесть. Все тело горело, но боли больше не было. Во рту еще ощущался знакомый привкус крови. По счастью, не его.
«Первый я поднимаю бокал за вас, Майор, за человека, предоставившего такую прекрасную возможность!»
Уолтер оглядел себя. Молодое сильное тело. Его тело. Без единого шрама, без следов былых сражений, побед и неудач. Светлая кожа приятная на ощупь, мягка, больше нет этих уродливых пигментных пятен, больше не видны набухшие вены под ней. Он снова молод, полон энергии, жизни.
«Не жизни, ты хочешь сказать».
Дорнез улыбнулся. Получилось. Док был мастером своего дела.
Отправив Интегру спасаться на автомобиле от бойцов «Последнего батальона», Уолтер остался один на один со своим старым врагом, со своим давним другом. Когда проходит столько лет и столько встреч, ты уже перестаешь делать разницу между другом и врагом, поскольку первые тебя предают, вторые – становятся ближе. Капитан не промолвил и слова, как обычно, лишь перехватил привычным жестом смертоносные нити шинигами. Интересно, если бы не их договор с Монтаной, сколько бы продержался «уборщик» Хеллсинга в этот раз? Он уже не был мальчишкой, полным энергии, ловким и быстрым, более опытным - это да, только опыт мало что стоит при встрече с Таким противником.
А дальше все было, как в страшном сне. Добровольная сдача, несколько нестройных реплик толстяка. Господи, он не избавился от привычки болтать без умолку и дешевого пафоса. Док, не дожидаясь пока старик сам за ним пойдет, вколол успокоительное; Капитан перехватил тело дворецкого с легкостью, будто нес обычный мешок костей. Ха. Почему бы Уолтеру и не быть тогда мешком костей? Легкая дрема, никакой анестезии, тело стало сплошной болевой точкой. Кровь на халате Дока, взгляд горящих красным глаз Капитана, безумный смех Непьйера, его постоянное фанатичное бормотание, когда он увлечен процессом. Боль, боль, боль! Никто не обещал, что все будет легко и просто. Никто не обещал, что у него все получиться.
«Сейчас нет смысла прощаться», - и тогда Уолтер просто перестал чувствовать боль. Скользнул взглядом по стоящему в дверях Капитану, вперил взгляд в потолок, слегка улыбнулся и начал ждать.
«Почему, почему же ты не приходишь?», - повторял он, словно мантру. Она так и не явилась.
Док милостиво оставил на столе для шинигами одежду. В самом деле, не ходить же по базе, в чем мать родила. Дорнез усмехнулся своим мальчишеским мыслям о том, что сейчас он был бы не прочь прогуляться голышом, продемонстрировать все прелести искусственного омоложения и бессмертия.
- Ты здесь? – перед тем как окончательно покинуть лабораторию, Уолтер обернулся на пороге, окинул внимательным взглядом помещение. Она заставляла себя ждать. Второй раз подряд. Раньше он четко чувствовал ее появление, был готов к нему, теперь – она ловко скрывалась, появлялась неожиданно, а уходила еще раньше, не давая насладиться ему своим обществом. – Ты…
Уолтер развернулся в полоборота. В узком коридоре стоял Капитан, внимательно смотрел на него. Послали проверить, как состояние нового «фрика»? Шинигами в последний раз окинул лабораторию внимательным взором. Вот его старая одежда, порванная и перепачканная в крови, на столах размещены в идеально-тошнотворном порядке приборы и образцы Дока, скудное освещение направленно полностью на операционный стол, и пустота. Ничего. Никого.
Капитан встал уже вплотную за спиной Дорнеза.
- Не пришла, - вздохнул шинигами вслух. Оборотень поднял одну бровь, знак удивления. – Тебе не понять, волк.
Уолтер не проронил более ни слова; ни когда стоял позади майора на крыше цеппелина, ни когда наблюдал за ходом развития бойни в Лондоне из командного центра, ни даже когда явился сам его высочество Граф. Да и что ему говорить? На повестке дня осталась лишь одна единственная цель. Андерсону с этой целью не справиться, какими бы надеждами паладин себя ни тешил. Справиться ли с целью Уолтер? Он постарается. Постарается не умереть по последнему приказу Интегры.
И вот оно – истинное лицо Алукарда. Не вампира уже, демона! Капитан благоразумно ретировался с поля боя, когда на улицы Лондона посыпались все души тех, кто послужил вампиру пищей в то или иное время. Причудливое море разных эпох, причудливая мозаика из карт войны. Шинигами и оборотень наблюдали за ужасающе прекрасной картиной со стороны. Наслаждались ли они зрелищем? Вполне.
Дорнез оглядел бушующее внизу под ногами море голодных душ, поднял взгляд к зданию одной из церквей и, наконец, увидел ее. Она стояла неподвижно на шпиле-кресте, обеими руками удерживая высокую косу. Отсвет пламени, разгорающегося внизу, даже не доходил своими красно-кровавыми лучами до ее темной фигуры на фоне полной, сияющей белизной луны. Девушка перехватила косу одной рукой и шагнула вперед.
Он не знал, что его заставило подумать, будто она совершает глупый, безрассудный поступок, будто что-то в этом дьявольском потоке способно причинить ей вред; Уолтер просто сорвался с места, провожаемый удивленным взглядом Капитана; руки поймали лишь воздух, шинигами остановился на крыше церкви, оглядываясь по сторонам.
- Что ты делаешь? – услышал он знакомый легкий голос.
- Ловлю тебя.
Косы больше не было в ее руках, девушка скрестила руки на груди и насмешливо смотрела на Дорнеза.
- Глупый, - рассмеялась она.
- Действительно, это было глупо, - ее смех заставил и его улыбнуться, прикрыть в странном смущении глаза.
- Ты изменился, - она стояла совсем рядом, внимательно разглядывая его. Тонкие пальчики провели по щеке, подбородку, губам. Девушка отняла руку, но мужчина перехватил хрупкую ладонь и прижал снова к губам.
Ее руки были обжигающе холодными. Этот холод будто проникал в самое естество и сковывал все внутри льдом, погружая в долгий, нескончаемый сон. Уолтер позволил себе коснуться щеки девушки, провести кончиками пальцев по странному рисунку-татуировке.
- Цель оправдывает средства, Уолтер Кум Дорнез? – их глаза встретились. Впервые, со времен их встречи в Польше, Уолтеру стало страшно. Ее голос и глаза были такими же, как тогда, когда он позволил себе много лишнего.
«Это связано с девушкой? – Нет. Пусть иногда мне и хотелось думать иначе».
- Я справлюсь с этим, - он не отвел глаз, продолжил смотреть в две черные бездны Жнеца. – Я должен. А даже если и нет…
Уолтер пожал плечами, отпустил руку девушки и ухмыльнулся.
- Ты ведь придешь тогда?
Девушка отвела взгляд, чтобы окинуть взором полыхающий город. Ночь стала светлее дня.
- Мы могли бы продолжить наши беседы, встречи стали бы…
- Мой брат как-то повстречал человека, который решил жить вечно, - будто не слушая шинигами, начала рассказывать девушка. – Точнее говоря, он просто решил не умирать. Брат навещал его каждые сто лет, и тот делился с ним всем, что увидел, познал, принял или отверг. Умереть он мог лишь тогда, когда сам бы того пожелал, - девушка сделала шаг назад и откинула голову на плечо шинигами. Темные глаза поднялись к лицу мужчины, на губах играла улыбка. – Поначалу брат думал, что ему просто интересно, что станет с этим глупым смертным. Но потом он признал то, с чем не мог смириться долгие лета.
- Что же он признал? – Дорнез положил ладони на плечи девушки.
- Смертный стал ему другом и разбавил одиночество существования своей компанией. Брату потребовалось больше десяти ваших поколений, чтобы понять это. Зато теперь он не так одинок. До сих пор.
- Этот человек жив?
- Я не вижу его, - усмехнулась девушка.
- Ты чувствуешь себя одинокой?
- Иногда. Но мне легче сходиться с вами, нежели Морфею и остальным. Наверное, все дело в самом факте вашей смертности. Я просто сижу в сторонке и наблюдаю, меж тем, как другие заняты своими прямыми обязанностями постоянно.
Они замолчали. Шинигами обнял девушку за талию, прижал к себе.
- Смерть?
- Да.
- Мы друзья?
- Да.
- И мы нечто большее?
- Да.
- Это наша последняя встреча?
- Нет.
- Следующая будет последней?
- Все зависит от тебя.
- Ты никогда не вмешиваешься?
- Мы никогда не вмешиваешься. По крайней мере, Старшие, - девушка тяжело вздохнула. – Человек сам принимает решение.
- Я принял.
- Я знаю.
- Не уходи.
Девушка отстранилась, обернулась к мужчине, поднялась на мысках и поцеловала шинигами в щеку. Тот склонил голову и перехватил обведенные темной краской губы.
- Прощай, Бог Смерти.
- До встречи, Смерть.
Уолтер стоял в одиночестве на крыше церкви и смотрел прямо перед собой. Всего мгновение назад, он чувствовал на губах холод и улыбку. Захотелось рассмеяться. Он сам вершит свою судьбу, и то, как все обернется, зависит только от него одного.
- Хей, дворецкий! – мальчишка в коротких шортах и рубашке с рукавом в четверть, удобно расселся на шпиле-кресте, раскачиваясь взад-вперед. – Наслаждается видом? Майор тебя искал! – голос великовозрастного подростка был звонким, веселым. Не удержавшись на шпиле, Шрёдингер сделал сальто и шлепнулся задницей на крышу. На детском лице отразилась вся гамма эмоций боли и нелепости собственного падения. – Кстати, куда ты делся?! Даже я не мог тебя найти! А я могу быть где угодно, - подскакивая к стоящему неподвижно дворецкому затараторил мальчишка.
Уолтер посмотрел на него и усмехнулся.
«Нет. Там, где она, ты быть не можешь».

8. До встречи
Цеппелин медленно, но верно, приближался к своей гибели, вместе со всеми, кто находился внутри летающей машины. Сколько их осталось? Ничтожная кучка чудом выживших, а вот переживут падение «Бога из машины» не все. Кто-то найдет смерть раньше, кого-то она навестит намного позже.
Уолтер улыбнулся, приваливаясь к стене и съезжая по ней на пол. Сил совсем не осталось. Схватка с Алукардом показала, насколько шинигами просчитался. Такой же самоуверенный, честолюбивый, наглый мальчишка, каким был почти шестьдесят лет назад. Подумал, будто сможет одолеть того, кто практиковался на выбивании дури из таких вот «пацанят» столетиями. Уолтер хрипло рассмеялся. Док воспринял смешок по-своему. Впрочем, все верно. Над Непьйером Уолтер тоже смеялся.
«Я ваше неудачное творение? Я – жалкий образец? Тогда и вы жалки, герр доктор».
Убить Эвондейла было легко, даже одной рукой. Кем он таким был, чтобы тягаться силой с шинигами, пусть и раненным?
«Спасибо за подаренную возможность, доктор. Жаль, доделать свое творение вы не смогли».
Цеппелин сотрясало. Несколько отсеков уже были поглощены огнем. Командная рубка пострадала пока в меньшей степени. Интегра и Майор расставляли последние точки и запятые в этой до чертиков смешной комедии положений. Где-то в складских помещениях малышка Серас решила оказать «последнюю милость» Капитану. Интересно, откуда у Дорнеза была такая уверенность, что оборотень будет улыбаться смерти? Может, потому что и сам он с облегчением выдохнет, когда все завершиться.
Легкое касание тонких пальчиков, взъерошивших короткие темные волосы подростка.
В воздухе резко запахло бензином.
Руки обняли Уолтера со спины; стало так тепло.
Пол и стены затряслись, потолок начал обрушиваться вниз.
Чья-то щека коснулась его щеки; приятный аромат чужого тела заставил улыбнуться.
Огонь добрался до баллонов с газом. Прогремел взрыв, поглотивший всю лабораторию целиком.
В командной рубке Интегра вскинула голову к потолку и ужаснулась собственным мыслям.
- Уолтер! Его…его больше нет! – горечь сдавила сердце «железной леди».
Стоявшая неподалеку Виктория сжала руки в кулаки и, сдерживая слезы, произнесла:
- Да. Он мертв.
Предательство не было забыто, но это был Уолтер. Друг, соратник, учитель, почти отец. Это был их Уолтер.
- Госпожа Интегра, надо выбираться отсюда!
Подхватив хозяйку, Виктория расправила демонические крылья и вырвалась в шахту лифта, оттуда устремляясь вверх, к спасительному люку на крышу.
И никто никогда не узнает, какие слова были произнесены в лаборатории, за краткую долю секунды, за миг, растянувшейся в целую жизнь.
- До встречи, Уолтер Кум Дорнез.
Шинигами открыл глаза и позволил себе, повернув голову, уткнуться носом в шею девушки.
- Я не прощаюсь, Смерть.